Я и полиция

Когда я жила в Израиле ещё меньше месяца, мне надо было ездить к репетитору по рисованию, чтобы подготовить портфолио в школу.

И всё было хорошо.

Но однажды я забыла РавКав (проездной для автобусов и поездов в Израиле), и мне пришлось бегать от контролёров, выходя из автобусов и садясь на другие. В какой-то момент у меня сел телефон. Единственное, что я успела — увидеть примерный номер автобуса, который был мне нужен.

И вроде бы я села на нужный автобус. И, надеясь на лучшее, ехала, рассчитывая, что приеду домой. Через какое-то время автобус приехал на автовокзал. Я поняла, что это конечная.

Я с ужасом вышла на улицу, понимая, что всё очень плохо. Я не знала ни своего адреса, ни телефона родителей, ни местного языка. А на английском я говорила очень плохо. Зарядки для телефона у меня с собой не было.

Не зная, что делать, я встала около остановки, к которой приехала, и начала реветь. Ну а что мне ещё оставалось делать? Задней мыслью я понимала, что рано или поздно ко мне кто-то подойдёт и поможет. Я — молодая девушка, на ребёнка я не очень похожа. Я просто стою и плачу: наверное, что-то со мной случилось.

И действительно, спустя какое-то время ко мне подошёл полицейский, который патрулировал там местность. Он попытался выяснить, что случилось, но через какое-то время понял, что ситуация безвыходная: я его не понимаю, он меня не понимает.

Он усадил меня на скамеечку, привёл девушку-полицейского.

Она успокоила меня, очень мило пыталась выяснить, что и как, нашла девушку-переводчика, с которой мы поговорили по телефону. Ещё раз меня успокоила. И в итоге решила, что надо отвезти меня в полицейский участок.

Она посадила меня в полицейский джип на переднее сидение (заднее было за решёткой). Она отвезла меня в участок. Там нашли русскоговорящую девушку, дали мне зарядку, чтобы зарядить телефон. Потом я позвонила маме, сказала ей, где я. Они тоже связались с мамой. Все закончилось хорошо. Меня забрали.

Но я действительно восхитилась полицией Израиля. Они были очень добры и терпеливы. Помогали, как могли, и волновались за мои чувства. Делали всё, что могли.